Весь мир сейчас наряжает елки. Праздник Нового года и Рождества Христова во все времена был почитаем у нашего народа. А я вспоминаю, как еще недалеко гремела война, а наша семья 28 июня 1944 года возвратилась из беженцев в дедушкину деревню Симоновка Зароновского сельсовета. Вместо деревни — руины. Ни одной избы. Кто выжил, поселились в землянках, вырытых в горах в двух километрах от деревни, на восточном берегу Зароновского озера.
Землянки оставила война. Пришлось обустраивать свой быт. У входа, слева от двери, мама «слепила» маленькую печурку. Вдоль стены, врезанной в горе, соорудили двухъярусные полати, в углу напротив печки положили на чурки кусок широкой доски, заменившей нам стол.
После всех несчастий, постигших нашу семью, поражаешься жгучему желанию жить. Жить нормально, по-человечески, чтобы было тепло и сыто.
Приближался Новый 1945-й, победный год. Однажды, чтобы порадовать нас (как я теперь понимаю), мама сказала:
— Будем ставить елку.
—А где? Места нет. В землянке только разойтись, касаясь бок о бок.
—Поставим на столе, — объяснила мама.
Я-то помнила: ёлки в доме от пола до потолка, украшенные разноцветными стеклянными шарами, бусами, гирляндами, блестящей мишурой, а вот сестренка моя, родившаяся в крещенские морозы в 1941 году, понятия о ёлке совсем не имела. У нее в памяти остались только взрывы снарядов, бомбежки, ползания по глубокому снегу. Радости не знали долгие годы. Только страх и ужас.
А тут — ёлка! Будем маме помогать!
—А игрушки? — вспомнила я.
Дети рады любому намеку на праздник. Каждая радостная весть делает их счастливыми.
—Игрушки будем делать сами, — озадачила нас мама. — Будем печь их.
Это было непонятно не только для сестрички, но и для меня.
А мама достала с полки банку, подобранную летом на поле боя, — нам эти банки заменяли посуду, а сейчас в ней хранилось немного муки простого помола, из которой варили раз в день затирку. Замесила на воде немного теста:
—Надо бы добавить сахара — вкусней было бы, — сказала она.
Я помнила, сколько сахара стояло у нас в кладовке до войны — папа им пчел подкармливал.
—Подсластим, пожалуй, тесто свёклой, — высказала мама свои соображения. Заодно свёкла станет натуральным красителем наших «игрушек».
Мне тогда и в голову не приходило, что я чему-то учусь, что-то запоминаю. Это позже я поняла мамины уроки.
И правда: тесто получилось окрашенным. Из него мы слепили фигурки: колечки-баранки, зайчиков, птичек… К этому времени догорели дрова в печке. Мы аккуратно распределили свои изделия на противне.
Пока мучные изделия были в печи, мама достала трофейную санитарную сумку с крестом — там лежал клок белой ваты, поискала тонкую проволочку:
—Теперь будем делать игрушки на нашу елочку другим способом.
Из ваты и проволоки сделала несколько шариков, похожих по форме на яблоки и маленькие вишенки. Потом окрасила у яблок бока, а вишенки полностью обмакнула в свежий свекольный сок, повесила на веревочку сушить. Но это было еще не все! Назавтра высохшие игрушки мама окунула в очень жидкий крахмальный клей, опять посушили.
Боже, как мало порой нужно человеку для счастья, для безграничной радости.
Вечером, перед Новым годом, в землянке, освещаемой коптилкой, мы украшали нашу ёлочку. Спать легли поздно с мыслью, что достойно встретили Новый, победный 1945 год.
Полакомились мы своими изделиями только в рождественскую ночь.
Прошло много времени с тех пор, а этот Новый год не выходит из головы. Ни время, ни крутые повороты жизни не могут стереть эту радость из памяти.
А. БАСТОВА.
