Многое на своем веку повидала жительница деревни Тадулино Тамара Зиновьева (на снимке). По сей день воспоминания о событиях более чем 70-летней давности ноют на сердце незаживающей раной. Тогда она стала свидетельницей карательной операции…
Тот страшный день Тамара Васильевна без слез вспоминать, а точнее, переживать заново, не может.
— Вместе с младшей сестричкой Галей 2 февраля 1942-го были у бабушки Матрены Корнеевны в поселке Марьяновка. Она словно почувствовала неладное. Вкусно, насколько это было возможно в годы войны, накормила нас и отправила домой. Нам хотелось еще погостить у нее, но она строго приказала возвращаться к родителям, объяснив такую спешку тем, что мамке нужно идти к кринице за водой, а нам в ее отсутствие необходимо присмотреть за младшеньким братиком Коленькой и сестричкой Раечкой, — рассказывает Тамара Зиновьева.
Девочки не стали перечить. Быстренько оделись и через минуту были уже на улице. Шел снег. У калитки бабушка поцеловала каждую из внучек и наказала слушаться родителей. Тамара заметила, как слезинка покатилась по ее щеке. Женщина успокоила девчушек: «Соринка в глаз попала». Они быстро побежали домой.
Мама ушла за водой, а дети остались дома одни. Младшенькие устроились у окна и стали ее ждать. Им был хорошо виден поселок Марьяновка и бабушкин недостроенный дом под соломенной крышей. Привычную картину размеренной сельской жизни нарушили какие-то странно одетые люди с оружием в руках. Они суетились у ее дома. Прошло несколько минут, и повалил черный дым — это горела крыша. Дети прилипли к окну. Вскоре увидели свою маму, которая едва переставляла ноги даже не под тяжестью наполненных до краев ведер, а от увиденного. По ее щекам текли слезы. Она вошла в дом с землисто-серым лицом, поставила ведра и рухнула на скамейку у двери.
— Мама, мама, смотри, бабушкин дом горит, — вспоминает Тамара Васильевна, как кричали они.
Успокаивая детей, женщина обняла их и сказала, что у них нет больше бабушки, а у нее — матери. Перекрестилась на образ. Дом «утонул» в слезах.
К вечеру каратели и полицаи ушли из Марьяновки. На следующий день мать Тамары вместе с родными дядьками Степаном и Семеном пошли на пепелище. Среди обгоревших бревен они нашли тело Матрены Корнеевны. Его, а точнее, то, что от него осталось, перенесли в дом дочери и положили под образами. Зажгли поминальную свечу…
— На следующее утро братья бабушки — партизаны Степан и Семен — принесли доски и сколотили гроб. На кладбище бывшей деревни Гоманы состоялись похороны, — рассказывает жительница д. Тадулино, откровенничая, что давно не была на могиле бабушки. — Наверно и погоста того уже давно нет. Сколько лет прошло… Хотя после войны мы с родителями еще долгое время навещали ее.
Голос Тамары Васильевны дрожит, а по щекам текут слезы. Не забыть ужаса карательной операции, подробности которой ей стали известны многим позже. А именно то, что ее бабушка пыталась вырваться из горящего дома, но местный полицай по кличке Соболь не дал ей этого сделать: затолкнул обезумевшую от страха женщину в горящую избу и подпер дверь.
Под стать Соболю, по воспоминаниям старожилов, был Арсенька. На его счету десятки загубленных жизней мирных жителей деревень Дуброво, Кроты, Пихтяи и других.
Известно также, что родственники сожженных заживо в своих домах жителей поселка Марьяновка были партизанами. В рядах народных мстителей воевал и отец Зиновьевой — Василий Иванов.
80-летняя Тамара Васильевна, вспоминая семейную трагедию, не может равнодушно рассказывать о зверствах карателей.
— Память о подвиге и героизме красноармейцев и командиров, партизан и подпольщиков, жертв фашизма священна и должна жить в веках. Пока мы помним — мы живем, — наказывает молодому поколению жительница д. Тадулино, указывая на увековечение имен погибших, благоустройство воинских захоронений, одиночных могил и памятных знаков.
Татьяна Диканова.
Фото Ю. Макаровой-Чеславской.
